RSYA

Делюсь внеочередной радостью!
Я набрался смелости и решил поучаствовать в конкурсе RSYA. Что-то слишком смелый я становлюсь... И через чур активный. Но мне нравится вертеться в кругах рядом с теми ребятами, которые разделяют мои пристрастия и увлечения. Это здорово!

@темы: фандом, слеш, RSYA

---

Big Bang 2017

Анонсировал свою работу для Big Bang 2017 на фикбуке, поделюсь и здесь.

Основные персонажи: Джаред Падалеки, Дженсен Эклз
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Ангст, AU, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC, ОЖП
Размер: планируется Миди (или чуточку больше)
Статус: в процессе

Описание:
Когда карьера гонщика идет куда-то все ниже и ниже, а перспектив не так уж и много, остается одно проверенное всеми временами средство - податься на телевидение. Особенно учитывая, что Топ Гир США так удачно закрыли, а потом решили возобновить показ, но с новыми ведущими. Придется постараться, чтобы заслужить любовь зрителей. Чтобы не вмазаться в очередной раз в заграждение на полной скорости. Чтобы не влюбиться в человека, годами уводившего твою удачу из-под носа.
Посвящение:
Моё почтение Джереми Кларксону.
Публикация на других ресурсах:
Уточнять в лс.
Примечания автора:
В настоящий момент это лишь анонс.
P.S. А ещё Дженсен - веснушчатый ирландец.

Дженсену не нравится Детройт. Детройту не нравится Дженсен. Он уже трижды за сутки попадал ногой в неисправную канализацию и дважды его пытались ограбить. Безуспешно, да и то только потому, что у него просто нечего было брать, кроме телефона в руке да проездной карты на метро. Дженсену не нравится разъезжать на машине по чужим городам, особенно таких, как этот — наполовину заброшенных и забытых. Он бы предпочел встретиться с продюсерами в другом месте, но они настояли на каком-то левом невзрачном офисе, следуя непонятному желанию отдать дань символике прошлого века и великим открытиям в области автомобилестроения. Детройт был великим городом в свое время, но теперь… Дженсен содрогается от одного только его вида.
Ему требуется чуть больше времени, чем обычному человеку, чтобы добраться до бизнес-центра города. Дженсен теряется по пути пять раз, сворачивает не туда и чудным образом снова оказывается едва ли не на окраине. Время идет, а ноги все так же продолжают нести куда-то не в том направлении, и Эклз уже думает о том, чтобы просто позвонить и перенести встречу. Или же вообще отложить, потому что зачем? Он не собирается соглашаться, даже если ему предложат еще больший гонорар. Да, у него сейчас не лучшее время с деньгами, последняя его девушка ушла, хлопнув дверью, потому что он заваривал один и тот же чайный пакетик в третий раз. Но это не значит, что он согласится вести программу с человеком, который ему глубоко противен. У Дженсена все-таки есть принципы. Жаль только, что его «принципиальная» карьера завершилась так рано, можно было еще ездить и ездить, но все само по себе как-то сошло на нет. Появились новые лица, новые более молодые лица, если точнее. И хоть Дженсену всего тридцать два, он чувствует себя едва ли не стариком. Прожито, забыто.
Когда он наконец оказывается около нужного здания, пот катится по лицу и где-то под рубашкой. Конец лета удивительно жаркий, а Дженсен действительно устал, он больше часа бродил по окрестностям, пытаясь хотя бы сориентироваться, но это было просто бесполезно. Удивительно, как раньше ему удавалось не потеряться на круговой трассе и не ехать в обратном направлении. Плохо не иметь навыка навигации, но еще хуже — теряться там, где не потеряется пятилетний ребенок. Дженсен переходит дорогу, и его почти сбивает велосипедист, этот город точно за что-то ему мстит. А вот у самого входа, на месте, где парковаться нельзя, стоит грозный пятисот тридцати трех сильный Форд Мустанг Шелби ДжейТи350, который вышел только в этом году. И только один человек во всем чертовом Детройте мог купить эту тачку, чтобы покрасоваться перед всеми. Только один человек настолько любит внимание публики, что готов тратить деньги направо и налево, только бы смотрели, только бы желали. Дженсен кривится, критически осматривая машину со всех сторон. Конечно, надо бы поторопиться на встречу, но он и так уже опоздал на двадцать минут, так чего бежать? Мустанг синий с черными полосами, не в совсем привычной комплектации, интересно, сколько баксов сверху Падалеки пришлось доложить, чтобы ему установили керамические гоночные тормозные колодки, которые никто раньше никогда бы и не подумал ставить на Форды? Эклз цокает языком и обмахивается рукой. Ему Мустанги не по душе. Да и мускулкары в общем. Дженсен все же на то и ирландец, чтобы не капать слюнями на всякое американское «кое-как с кое-чем». А вот Падалеки… Впрочем, эта машина у входа может означать лишь одно — он тоже там. Джим свято уверял, что они поговорят с глазу на глаз, все обсудят и придут к общему соглашению, так какого черта притащился… этот?
Дженсену все еще жарко, когда он заходит в такой же душный офис. Падалеки сидит к нему спиной, закинув ноги на стол, а Джим бренно тает на диване под кондиционером, Дженсену приходится откашляться, чтобы привлечь их внимание. Продюсер подрывается и тащит Эклза к столу, чтобы усадить на свободный стул, в то время как Джаред лишь смеряет его непонятным взглядом.
— Итак, господа…
— Джим, я не хочу…
— Я не закончил, заткнись, Эклз, — Джим по жизни очень дружелюбен, непонятно, как он вообще заделался продюсером. Когда-то давно, когда Дженсен еще гонялся по пустынным улицам, они неплохо дружили, и теперь, когда он стал большой шишкой, не позвать бывшего друга в свое шоу он просто не смог. — Топ Гир — легенда. Тебе ли не знать, Дженсен, его изобрели в Британии…
— Я родился в Дублине, Джим, и ты об этом знаешь. А это не Британия.
— Мне посрать вообще-то, — он снова затыкает его движением руки. — Топ Гир — легенда. Перезапуск нового сезона в США стоит кучу бабок, чтобы ты знал. И нам их выделяют почти просто так, но требуют высококвалифицированных специалистов. Которые знают, о чем говорят и что делают. Джаред уже подписал контракт, ты подойдешь на роль со-ведущего лучше, чем кто-либо другой. Хватит распускать нюни, твое прошлое никого не волнует, у нас тут будущее на носу, — Джим весь промок от пота, и это злит его еще больше.
Дженсен кидает косой взгляд на Падалеки и пытается понять, какого же черта он вообще раздумывает. Это большой шанс, конечно, но этот… говнюк… Дженсен знает, что не сработается с ним. Они были соперниками едва ли не всю свою жизнь, словно по мановению волшебной палочки встречаясь на всех возможных трассах (да что там говорить, Джаред нашел его даже на Нюрбургринге, когда Дженсен по непонятной случайности оказался там вместе с Джереми Кларксоном и тестировал с ним Макларен Пи1), и он всегда, абсолютно всегда вел себя, как невоспитанное быдло. Конечно, Эклз не оставался в дураках и отвечал тем же, в итоге они были похожи на клубок сцепившихся змей. Кто кого больнее укусит. И теперь, когда у Джареда осталась его слава, его деньги, а у Дженсена не было почти ничего, это было… больно. Больнее обычного.
— Это глупо, — он стирает пот со лба. — Мы не сработаемся. Он, — Дженсен тыкает пальцем в Джареда, — не умеет себя прилично вести. Я, — показывает на себя, — все-таки британец…
— Ты только что говорил, что Дублин — это не Британия… — вставляет свое слово Падалеки, но Дженсен лишь кидает на него взгляд, полный ненависти.
— Видишь! Видишь! Об этом я и говорю! — он роняет голову на руки и тяжело дышит. В офисе душно и противно. Дженсену хочется домой в Ирландию, найти себе новую девушку и прекрасно проводить с ней время. До тех пор, пока она тоже не оценит его способ заваривания чая. Но его не пускают, потому что во взгляде Джим слишком много решимости, а Эклз почти не готов противостоять такому напору.
— В первом эпизоде ночные гонки на Вудворде. Дадим вам парочку мощных мускулкаров, — Джим двигает бровями, намекая на что-то. — Проверите сами их в деле. Ты, он и еще куча людей. Кто победит, а? — он улыбается во все зубы, а Дженсену уже хочется их все выбить. Знает, на что давить, сволочь! Еще одна гонка с Падалеки. Возможность надрать ему зад… Но… Эклз так не уверен.

***


Детройт та ещё клоака, копошиться в которой удовольствие не из приятных, особенно если это приходится делать под палящим летним солнцем, ядовитые лучи которого заставляют асфальт под ногами взрываться гнойными волдырями, а пот испаряться до того, как он успеет выступить на коже… Складывается впечатление, что реки здесь состоят из мазута, а воздух в некоторых районах не перестает пахнуть гнилью даже в самые сухие дни. Не город, а одна большая и никому не нужная помойка. Даже название у него подходящее, будто основатели заранее знали, какое будущее ожидает когда-то великого промышленного гиганта. Но Джареду нравится вид этой очаровательной таинственной заброшенности, который создают огромные железобетонные конструкции заводов с выбитыми окнами и обросшими мхом лысыми стенами.
Он с детства любил ассоциировать города с знаменитыми людьми, когда-то жившими в них. Возможно, причиной этому было то, что они с отцом слишком часто переезжали, и маленькому мальчику так проще было запомнить новые адреса. Воплощением Детройта для Джареда, как ни странно, стала местная рок-звезда Порселен Блэк, потому что в этом городе работало слишком много гениальных инженеров, чтобы выделить среди них одного. А вот песни сексуальной дивы не обладали особо заумным смыслом, зато в них был жесткий задор, заставляющий сердце биться в ритме ударных, но, что более важно, ее стройные длинные ноги чертовски соблазнительно смотрелись в черных кружевных чулках, мелькающих во всех клипах. Испорченная, грязная, брошенная — она воплощало все то, чем сегодня славился Детройт…
Думы о плохой девочке в сексуальном нижнем белье помогали коротать время, пока они с продюсером ждали в душном кабинете явления третьего участника предстоящей дискуссии. Джиму, кажется, приходилось совсем плохо: он постоянно лазал в карман за грязно-зеленым платком, чтобы стереть соленый пот, попадающий в глаза, и не знал, что еще взять со стола, чтобы обмахнуться. И это при том, что кондиционер работал на полную мощность. Мокрые пальцы продюсера уже помяли какую-то брошюру с пальмами, толстую красную тетрадь и грозились превратить в веер их контракта. Джаред стрельнул глазами, и застуканные на месте преступления мужчина сделал вид, что и не думал о том, как много прохладного спасительного ветра создадут плотные листы А4.
— Знаешь, Джим, — начал Джаред, пытаясь хоть немного отвлечь продюсера от страданий, — если наше сотрудничество станет продуктивным, я напишу об этом книгу. Не спеши вносить изменения в контракт, это пока только мысль… Так вот, как тебе такое начало: «Стоял невыносимо жаркий день, такой жаркий, что все ирландцы впали в анабиоз. К превеликой радости, зоопарк еще работал и найти замену Эклзу среди двух десяток других черепах не составил труда».
— Вообще-то, это не слишком корректно, Джаред. То есть, мне обидно за всех остальных ирландцев, не за чертова Эклза… Они не так уж и плохо переносят жару и…
Джаред не имел ничего против британцев, ирландцев и шотландцев, как и против геев, негров, феминисток, футбольных фанатов, да и прочих фриков — ему на них было глубоко наплевать. Он даже не против поделиться с ним кислородом и уступить место в общественном транспорте — по этой причине этим самым транспортом он пренебрегает, разъезжая исключительно на люксовых тачках, блеск от полированных дисков которых может ослепить сквозь линзы солнцезащитных очков. А на метро пусть ездят те, у кого ничего, кроме принципов да богатой духовной организации, нет — так пусть они порадуются хоть «счастливому» билетику и отсутствию необходимости тратиться на бензин. Вот оно, равенство по-американски.
На скрипучий звук не смазанных дверных петель Джаред даже не потрудился обернуться или хотя бы опустить ноги со стола, а вот продюсер заметно оживился, почувствовав, как разряжается атмосфера с вхождение в нее нового, менее уверенного в себе, а значит потенциально-пригодного стать объектом для унизительных шуточек человека. На стороне контракта Падалеки все необходимые подписи, в том числе и юриста, давно уже стояли, но продюсер все равно просил его остаться на случай, если у второго ведущего возникнут вопросы. Джим заранее знал, что Эклз начнет ломаться, как поджаренный сухарик, завидев кипу бумаг?! Джаред недовольно скрипнул сжатыми зубами, слушая лепечущую речь веснушчатого недоразумения, всеми правдами и неправдами отнекивающегося от предложенной работы. Мало того, что им пришлось ждать его целых полчаса, которые, между прочим, тоже стоят денег, так оказывается, он соизволил прийти лишь для того, чтобы отклонить такое выгодное предложение! Ну не дурак ли! Дни его славы давно стали достоянием статей на википедии, а имя могут припомнить лишь динозавры в мире автоспорта, потому что из памяти фанатов его вытеснили молодые и свежие лица. Джаред на его месте несся бы на эту встречу как ошпаренный, чтобы ухватиться за последнюю возможность вернуть себе славу и подзаработать хороших деньжат, а то от его кед веет секонд-хендом.
— Чо, зассал? — Массивная ладонь громко хлопнула по крышке стола, пригвоздив скрепленные вместе листки к его поверхности. В кабинете повисла напряженная тишина, которой искренне порадовался вскипевший от жары и непроходимой глупости бывшего конкурента мужчина. Только кондиционер осмеливался продолжать шелестеть лопастями и то, видимо причиной его смелости было осознание свой жизненной необходимости для собравшихся людей, по которой его никто не посмели бы сломать. Выдержав паузу, Падалеки убрал руку и выпрямился во весь рост, расправляя широкие плечи. Наконец его ноги были на полу. — Тебе не обязательно было приезжать, ты бы мог отказаться и по телефону. Но все же ты здесь и строишь из себя недотрогу. Зачем? — Здоровенная туша буквально нависла над щупленьким ирландцем, вдрызг разнося его личное пространство. Джаред говорил быстро, сбивчиво, с ярко-выраженной американской привычкой проглатывать половину букв. Его речь попросту не позволяла оппоненту ни переварить полученную информацию, ни вставить оправдательных слов. — Впрочем, не важно… Если тебе страшно, то лучше держись от настоящих машин подальше, — он разочарованно выдохнул и сделал шаг назад, к кулеру с питьевой водой. — Продолжай делать обзоры на семейные мини-вены с кузовом, как задница Ники Минаж, и пости них в своем блоге, который все равно никто не станет читать, раз на большее тебе не хватает дерзости, маленький трусливый бельчонок. Джим, здесь хоть когда-нибудь бывают стаканчика?! А, нашел…
Сиди в кресле Эклза кто угодно другой, он бы уже обосрался. Или полез бить морду обидчику. Или начал бы собирать документы для иска в суд. Но они были знакомы не первый год, и не первый год их общение грозило перерасти в конфликт с побоями и сломанными носами. Останавливало лишь осознание, что силы не равны, да и физическое насилие не принесет ожидаемого облегчения. Это странное соперничество началось задолго до истории в офисе, датированной сегодняшним числом. Когда Падалеки первый раз был заявлен на серьезные соревнования, Эклз уже несколько раз стоял на пьедестале, сжимая в руке блестящий кубок. Это существенно поджимало гордость Джареда несколько лет, особенно на фоне мизерной разницы в их возрасте. С тех пор утекло много воды, и неисчислимое количество километров осталось позади — они сильно изменились, повзрослели, но Джареду так и не удалось подавить в себе вспыхивающий при взгляде на Эклза дух соперничества. Он много лет был для него стимулом двигаться дальше, становиться лучше, ездить быстрее и круче, а теперь, когда они встретились спустя почти целую вечность, Эклз высокомерно решил не подписывать контракт, будто его заставляют сотрудничать с кучкой дерьма. Это унизительно и больно. Вот, Джаред опять начинает заводиться… Врач посоветовала в таких случаях, если под рукой нет таблеток, считать до десяти. Прозрачные пузырьки воздуха устремляют вверх сквозь пласт воды и лопаются с глухим гулом. Раз пузырь, два пузырь, три…
— Вот этого задора я и жду на экране! — В ошарашенном Джиме проснулся почувствовавший запах баксов продюсер, и его перекошенное лицо просияло улыбкой Чеширского кота. — Вы, парни, знаете, как нагнать атмосферу! Даже я поверил твоим словам… Просто отлично. Вы сделаете вашего шоу круче всех аналогов!
— Ты подписал? — Свирепый тон прервал восторженную тираду, а вода перелилась через край пластикового одноразового стакана.
Джаред тайно надеется, что в контракте есть пункт «Я осознаю все риски и добровольно иду на эту работу, не подвергаясь давлению со стороны» или что-нибудь в этом духе, потому что без дополнительной мотивации Джим упрашивал бы Эклза согласиться на эту авантюру еще пару часов, а эта уже потерянная пара сотня баксов. Ну и к тому же, быть ведущим ТГ — профессия рисковая, а адвокаты любят привлекать к ответственности за эту самую «дополнительную мотивацию» при подписание соглашений. Падалеки не махал у Эклза перед глазами пистолетом, подсовывая контракт, не брал в заложники его близких, но кто знает, до чего дойдет, если рыжий решит еще потянуть время.

Они стоят на почти пустой парковке у бизнес-центра, с которой отъезжает последний красный Фиат.
— Я думал, это твой, — Джаред снимает зацепленные ушком за вырез в поло от Tommy Hilfiger темные очки и сажает их на свою длинную тонкую переносицу. — Ну и жарко же сегодня, — а затем одаривает собеседника белоснежной «голливудской» улыбкой. — Но не так жарко, как будет на наших съемках, коллега… Тебя подвезти?

***


Когда над тобой нависает нечто размером с гору, ты пытаешься не обоссаться. Дженсен бы так и делал, на самом деле, если бы не был знаком с Падалеки уже лет десять, не меньше. Он скорее всего дрожал бы как скотина и умолял бы его не трогать, но не тут-то было. Пускай Эклз на голову ниже Падалеки, но это не имеет значения, он не собирается поддаваться этим глупым угрозам и не особо внятным словам. Он пытается подняться, но Падалеки еще слишком низко наклонен, и это мешает, поэтому Дженсен просто терпеливо ждет, пока он закончит свою душещипательную тираду. Эклзну кажется, что в словаре Джареда нет никаких других нормальных слов кроме «зассал». Потому что он умудряется всунуть его каждый раз, когда они встречаются, и если бы Дженсен действительно зассал, то его уже давно бы тут не было. Как и на каждой гонке, которую он выигрывал. Оставляя Падалеки глотать его пыль.
— Блаблабла, — Дженсен встает, чтобы дотянуться до контракта. В целом… он хотел бы подписать. Ему все нравится, он любит риск и его последствия, любит красивые машины, а сейчас у него просто нет возможности их водить. Но всему виной этот обезьяноподобный мужик, которого Эклзу хочется как минимум задушить. Но он отлично видит разницу в габаритах, поэтому не стремится даже приближаться. Пока Падалеки распинается, отвернувшись от него, Дженсен ставит свою размашистую подпись на всех трех бланках под хитрую улыбку Джима, и хмуро на него смотрит. — Придурок, — он кивает на Джареда и говорит вполголоса. Все равно не услышит, эгоцентричный мудак.
— Да подписал я! — он рычит на Падалеки, который похож больше на уродливую скалу, чем на человека. Как ему бабы дают только? Будь он в Ирландии… Ах да, он же звезда мирового масштаба, а такие мелкие страны просто не для него. Дженсен закатывает глаза и мысленно считает до десяти, надеясь, что Джаред не откроет снова рот, чтобы выдать очередной поток говна. Он кидает Джиму, что позвонит позже, хочется уже скорее уйти отсюда, из этого ада, стянуть рубашку и упасть в холодную ванную, расслабляясь и закуривая. Какая чертов жалость, что Падалеки тащится с ним. Да еще и подвезти предлагает.
— Нахуй иди, — Дженсен отвечает на замечание про Фиат. — На свою машину посмотри, тебе только цепи на шею не хватает, да рэпчика на весь квартал, — он хмыкает и отказывается от такого хорошего предложения подвезти. Кондиционер — это, конечно, просто прекрасно, но уж лучше метро, чем сияющий от счастья Джаред рядом. — Надеюсь, у тебя ось отвалится по дороге, — Дженсен широко улыбается, а потом быстрым шагом уходит прочь. К метро.

@темы: гонки, j2, фанфик, джаред падалеки, дженсен эклз, слеш, big bang

---

Just some special art

Немного графической информации о том, что случается, когда на арену выходят два маршала пожарной службы...

p.s. Завершил свою четвёртую работу по J2. Ужасно хочется расслабиться и немного отойти от этой темы, но я решился и отправил заявку на Биг Бен (позавчера, не смотря на то, что заявки могли пройти лишь до 25 июня, спасибо Тэнки! я благодарен за эту возможность). Поэтому не расслабляться. К сентябрю должен быть готов черновик работы, которую я собираю из ТРЁХ своих последовательно написанный друг за другом работ. Аминь. Боженька, дай мне сил скомпоновать это грамотно и лаконично

@темы: bigbang, j2, арт, джаред падалеки, дженсен эклз, графика, иллюстрации

---

Совершенная месть

Рейтинг: NC-21
Пейринг: Дженсен Эклз/Джаред Падалеки
Жанры: Ангст, Драма, AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Секс с использованием посторонних предметов, Смерть второстепенного персонажа
Размер: Мини, 37 страниц, 17 частей
Статус: закончен
Скачать: DOCX // PDF

Описание:
Дженсен Эклз - убийца его жены, и это всё, что Джареду нужно знать.

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора.

Примечания автора:
Будет больно.

За идею к названию спасибо Кот Самолет.

---

1.0. Решетка

Капля холодного пота скатывается по выбритому виску и скрывается за воротом ужасно выглаженной рубашки. Когда Женевьев не стало, Джаред перестал следить за собой — ему стало не до стирок и глажки. Он наплевал на себя, найдя единственное успокоение в работе и на дне пузатого бокала с теплым дешевым виски. В зале суда отопление работает исправно, но независимо от этого Джареда бросает то в жар, то в холод. Он старается как можно спокойнее выслушивать приговор, который судья оглашает убийце его жены, но у Джареда никогда не было хорошо с самоконтролем. Он вцепляется в спинку впереди стоящего кресла, чтобы не упасть, и до хруста сжимает зубы. Джаред ожидал, что этому сумасшедшему растатуированному маньяку дадут пожизненное, отправят его на самое дно, к таким же психопатам, среди которых ему самое место. И то — это было бы слишком мягкое наказание, такой выродок, как Дженсен Эклз, не заслуживает спокойной сытой жизни на деньги налогоплательщиков. Боже, как же Джаред жалел, что смертную казнь отметили в этом чертовом штате! Он мечтал о возмездии, а ему осталось лишь уповать на справедливость. Разве смерть не достаточно справедливое наказание за смерть? Видимо, в цивилизованном обществе так не считали. Зато на Востоке именно так и было.
Джаред задирает голову к потолку и беззвучно шевелит губами, будто читает молитву. Он давно забыл, как молиться, но именно сейчас очень хочется воззвать к господу, пусть и с самой корыстной целью: попросить смерти другому человеку. Попросить, чтобы он провалился в Ад прямо в центре зала суда, но конечно Бог остается глух к его просьбам. Когда двери со скрипом открываются, впуская служителей закона, приходится оторвать взгляд от потолка и устремить его на вошедших.
Судья в смехотворном идиотском белом парике занимает свое место, прочищает горло и зачитывает основную часть приговора. Губы Джареда расползаются в самой счастливой улыбке, обнажая белые ровные зубы. Этот ублюдок наконец заплатит за убийства его жены!
КАК СВОБОДЕН?
У Джареда едва отваливается челюсть от удивления, не говоря уже о вмиг исчезающей с лица улыбке. Он не может поверить услышанному. Как такое вообще возможно? Все улики указывали на Дженсена и ни на кого другого — он лично просил всех знакомых в этом удостовериться. Все улики были подложены к делу… Записи с камер наблюдения, пятна ее крови на его рубашке, не говоря уже о многочисленных следах днк. Побелевший от волнения Джаред окидывает презрительным взглядом судью, а тот в свою очередь не обращает на прокатившуюся по залу волну возмущенного аханья и ровным монотонным голосом дочитывает приговор до конца. Он свободен, этот выродок, этот безжалостный убийца свободен! Все обвинения сняты, он может отправляться домой прямо сейчас, из зала суда, а Джаред готов расплакаться от потрясения. Убийцу освободили, а его чистый непорочный ангел, его единственная звезда, освещающая путь в ночи, продолжает медленно гнить в гробу! Женевьев не заслуживала такой участи, она была самой прекрасной девушкой из всех, кого когда-либо знал Джаред. Он так был счастлив, когда она обратила на него внимания: почти такой же порыв искромётного счастья он испытал, когда одевал ей кольцо на палец в церкви и будучи законным мужем первый раз целовал ее розовые, блестящие от бесцветной помады, губы. У них было столько планов, они ведь уже успели распланировать вперед всю жизнь: оба хотели детей (как минимум двух), хотели переехать в дом побольше, завести пса, потому что мама сказала, что дети вырастают добрыми, если растут с животными в доме. Столько планов… Они ведь накануне того трагичного вечера говорили с ней по телефону, Жен ругала Джареда за пристрастие к пицце и обещала скоро приехать домой и приготовить что-нибудь «органическое». Она вообще обожала здоровую пищу, считала, что сбалансированное натуральное питание поможет прожить ей дольше, а что в итоге? Любящий вредную пищу Джаред жив, полоумный убийца жив, а Жен тоже продолжает жить, но лишь в воспоминаниях бывшего мужа. В тот вечер он так и не дождался ее домой.
Люди вокруг зашумели, вырывая Джареда из воспоминаний — лишь когда он услышал, как сидевшая рядом пожилая женщина тихо ругает решение судьи, он понял, что уже минут 10 просто смотрит в одну точку и не двигается. Джаред встает и направляется вслед за толпой, выходящей из зала, и вдруг замечает, что он не единственный, кто остался в зале. Пока выигравший дело адвокат отвлекает на себя внимание толпы в коридоре, охотно отвечая на вопросы журналистов, о главном герое сего фарса позабыли, а он тем временем стоит и смотрит на Джареда. От этого взгляда закипает в жилах кровь. Дженсен выглядит абсолютно спокойным, будто это не его сейчас едва не посадили за решетку. Джаред быстрыми шагами на ватных ногах приближается к нему и, не в силах больше сдерживать эмоции в себе, громко шипит:
— Решение судьи — абсурд. Ты, мразь, заслуживаешь гореть в Аду.

1.1. Стул

Можно было бы сказать, что ожидание приговора — самое худшее, что может быть. Но, конечно, это не так. Просто ждать, пролеживая бока на жесткой лавке в одиночной камере — просто рай относительно того, что впереди. Если не повезет, естественно. Дженсен же надеялся на лучшее, зря он что ли платит этому говнюку-адвокату за защиту себя от гнусных правоохранительных органов? Вот и пригодился «золотой запас» на счету в банке. Хорошо, что его дело изначально не сильно шумело, внимания особенно не привлекало, поэтому подкупить судью не стало большой проблемой. Тот много не затребовал — оплатить первые два года его дочери в Гарварде, а дальше — дело техники. Платеж прошел в начальные часы после сделки, все были довольны и счастливы. И Дженсен до самого приговора особенно не волновался, деньги он отдал немалые, судья просто побоится за свою жизнь и жизнь своей дочери и не станет менять решение в последний момент.
Присяжных нет. Дженсен улыбается, садясь за стол рядом со своим адвокатом, и спокойно откидывается на спинку стула. Людей довольно много, большинство смотрит с неодобрением и нескрываемой агрессией, другая же часть не обращает на него ровно никакого внимания. Как и всегда в судах, впрочем. Но Дженсен никогда еще прежде так близко не сталкивался с этой системой изнутри, поймали его лишь во второй раз, а довели до приговора так вообще впервые. Кто бы там что ни говорил, мужчина не чувствует себя виновным. Это было убийство по неосторожности, он не собирался, не целился, просто сорвался. Ограбления по факту тоже не произошло, он ничего с собой не взял. Так в чем ваши проблемы, офицеры? Дженсен ухмыляется, оглядывая аудиторию с высокими потолками. Все серьезны и напряжены, его адвокат и вовсе вытирает лоб платком каждые пару минут. О чем переживать? Он почти на свободе, скоро вернется к своему удобному матрасу вместо дурацкой жесткой лавки в камере, да и дело с концом. В перерыве вокруг царит хаос и какое-то почти пчелиное жужжание. Люди обсуждают, людям интересно. Только вот Эклз закрывает глаза и пытается от всех них абстрагироваться, потому что это мешает наслаждаться легким предвкушением, после которого последует освобождение и вытянутые лица всех этих злобных лиц. Он не преступник. Черта с два, пусть докажут теперь.
Судья возвращается в аудиторию через пятнадцать минут. Поправляет свой напудренный парик, кстати, для чего? Он же не престарелая дама восемнадцатого века. Откашливается, привлекая к себе внимание, и жужжание тут же стихает. Дженсен краем глаза замечает, как дергается палец у его адвоката, как злорадно улыбаются люди неподалеку от него, как пристально на него уставился прокурор. И ощущает истинное спокойствие и умиротворение. Кто бы мог подумать, что все будет так просто и так странно в здании суда. Судья зачитывает приговор. Сначала следуют слова о том, к чему Эклз приговорен. Звучит не очень, и мелкая дрожь все-таки прибегает вниз по позвоночнику. Но вот основная часть заканчивается, и по залу в полной тишине разлетаются слова «по решению суда обвиняемого признать невиновным и освободить из-под стражи». Жужжание подхватывает последнее слово и разносит по залу. Дженсен благодарит улыбкой судью, которому вообще это все по барабану, а потом оборачивается. Разочарованные люди уже выбираются из аудитории, спеша кто куда, адвокат спешит в коридор тоже, кажется, там уже видны головы журналистов. С чего это дело стало для них таким интересным? В начале, когда он отдавал свои деньги судье, никто ничего и не знал. А тут такое…
Впрочем, кроме Дженсена в зале остается еще один человек. И его, к сожалению, мужчина знает. И видеть не желает, потому что мужья убитых жен всегда немного с прибабахом. Хотя, нужно сказать просто о том, что ты по сути ненормальный, если вообще решил жениться. Дженсен смотрит на мужчину спокойно, не дергая ни одним мускулом на лице. Для него это не имеет значения, коп ничего ему не сделает больше. Он оправдан. Точка. Но надо сказать, что Эклзу действительно хочется шагнуть назад, когда к нему стремительно приближается этот мужчина с явно дерьмовыми намерениями.
— Да что вы, офицер, — Дженсен тянет «е» в слове «офицер», чтобы повеселить себя и позлить соперника. — Такой же абсурд, как ваша женитьба? Давайте сойдемся на мысли, что ничего бы не случилось, если бы вы не сделали предложений той девушке. Как ее звали? Не припоминаю, — он не перестает улыбаться краем губ. — Кажется, я даже лица ее не помню, видел разок на фотографии, которую тыкали мне в нос при задержании. Но, простите, я никого не убивал, ваша жена, офицер, скончалась от руки другого человека, — он намеревается уже уйти, даже разворачивается, но что-то останавливает. — Желаю вам сгореть в Аду за такие слова, — он бросает через плечо. — Может, ваша жена уже горит там, — Дженсен намеренно подчеркивает вежливое обращение на «вы» в отличие от фамильярного «ты» мужчины, добавляя остроты с помощью сарказма и иронии. Ему нет дела до горюющих, нужно спасать свою шкуру, что он и сделал. А теперь он выходит через двери суда свободным человеком, даже не оборачиваясь, и надеется, что больше здесь никогда не окажется. Никогда, если повезет. А он похож на везунчика.

1.2. Слово

Как этот ублюдок еще смеет над ним насмехаться?! Джаред не ждет от него мольбы о прощении — Эклз не выглядит как человек, который вообще хоть раз в жизни перед кем-нибудь извинялся, но такая откровенная дерзость сбивает копа с ног. Он может обозвать Джареда, может оскорбить его работу, но не смеет говорить такие ужасные вещи о Женевьев! Кисти рук до дрожи мышц сжимаются в кулаки — не терпится начистить морду этому подлому аморальному ублюдку. Жен ничего ему не сделала, они даже не были никогда знакомы, а он цинично застрелил ее едва ли не в упор, будто имел право распоряжаться ее жизнью. Будто имел право решать, стоит ли ее жизнь хоть что-то. Дженсен пустил в нее пулю и бросил умирать, спасая собственную задницу, и в итоге его оправдали, а Джареду теперь следует поехать домой к ее родителям, чтобы рассказать о слушание дела, на котором они отказались присутствовать: слишком уж это тяжёлое испытание для стариков — смотреть на убийцу их дочери. Они ждут от Джареда самого подробного отчета с описанием зала суда и всех тонкостей процесса, но самое главное — они хотят знать, как расплатится убийца их дочери за свой грех, хоть и никогда не признаются в этом. Месть не облегчит их страдания, не вернет им дочери, но осознание этого не запрещает им ее желать. Джаред чувствовал это в их взгляде, в нависшем над их некогда гостеприимным домом напряжении, и точно знал: это естественно, слишком естественно — желать смерти убийцы их единственной дочери, их солнцу, их надежде. Джаред мимолетно думает, что хорошо, что они решили остаться дома и ждать новостей — мужчина и представить не мог, какие чувства на них нахлынули бы, когда они узнали о вердикте судьи.
Эклз… Эта белобрысая гнида заслуживается самой жестокой меры наказания, а вместо этого он зубоскалит и насмехается над Джаредом, над несчастной погибшей по его вине Женевьев, и над всеми невинными жертвами в ее лице.
— Ты даже не знаешь, каким человеком она была, чтобы так о ней говорить, — Джаред делает еще один шаг к Дженсену и болезненно тыкает указательным пальцем ему в грудь. Кажется, шум привлекает офицеров, дежурящих в зале суда на всех заседаниях и сейчас, когда процесс уже закончен, они продолжают подпирать двери до последнего посетителя. А эти два последних посетителя не спешат уходить. Вернее, Джаред не спешит, а вот Дженсену как раз по видимому натерпится присоединиться к своему адвокату, чтобы тот вывел его из зала суда и проводил до машины, которая умчит его домой, к теплому душу и мягкой постели, которых он не заслуживает. Тюремные нары — вот максимально комфортные удобства, которые должен его ждать, но не ждут! А все потому что судья, живое воплощение закона, к которому Джаред так привык прислушиваться, не посчитал убийство — преступлением!
— Во-первых, я не офицер, ублюдок. Во-вторых, не смей думать, что убийство сошло тебе с рук, раз этот цирк уродов не признал твой вины — уж не знаю, как твой адвокат этого добился. — Джаред по-животному шипит угрозы в лицо обидчику, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик и не замахнуться на него. Но, как бы сильно не хотелось избить эту тварь, не заслуживающую права зваться человеком, он не может. — В-третьих, Дженсен, раз ты не помнишь лица моей жены, то постарайся запомнить хотя бы мое — скоро оно будет сниться тебе в кошмарах. Дженсен, ты будешь писать кипятком от одного упоминания моего имени, сука, уж это я тебе гарантирую! — Последние слова не достигают ушей мужчины: их подхватывает шум, доносящийся из коридора, который оглашает пустой зал, когда Дженсен открывает массивные широкие деревянные двери и выходит в свет. Теперь Джаред остается совсем один в огромном зале с трибунами. Джейнсен забрал у него самого дорогого человека, а честный справедливый суд его отпустил. Джаред в оцепление ждет еще несколько минут, шумно выдыхая воздух через нос. От гнева и ярости носовые крылья широко вздымаются при каждом вздохе. Хочется догнать этого ублюдка и вколотить кулаками ему в горло каждое сказанное ранее слово. Но сейчас неподходящее время. Джаред далеко не дурак и прекрасно понимает, что если изобьет бывшего подозреваемого прямо в зале суда — его шкуру хорошо потреплет не только начальство.
Он должен сдержать себя в руках, должен быть выше этого говноеда. Джаред делает еще несколько глубоких вздохов и неспешно идет к выходу. Ради Жен. Ради любимой Жен. Она не хотела бы видеть своего мужа на скамье подсудимых. Ради нее он будет действовать очень осторожно. И очень жестоко. Дженсен еще пожалеет, что не сел в тюрьму.
— Наслаждайся последними счастливыми деньками на свободе, — Джаред останавливается на порожках зала суда и ловит взглядом широкую спину в темно-синем пиджаке, которая усаживается на пассажирское сидение в один из десятка одинаковых черных мерседесов, припаркованных на обратной стороне улицы. — Дженсен.
Сейчас он имеет право ехать, куда угодно. Все равно Джаред позже найдет его, даже если он решит свалить из страны. По запаху, по следам от шин, по цепочке трупов и взломанных сейфов — Джаред найдет Эклза. Сейчас у них есть небольшая передышка — Джареду нужно подготовиться. Он знает о Дженсене многое, но недостаточно. Завтра же он напишет заявление об отпуске. Начальство снисходительно отнесется к нему и примет, потому что потеря близкого родственника копа для всего участка общее горе. Они скажут: «Отдохни, Джаред». Но Джаред не будет отдыхать, Джаред будет работать так, как никогда раньше.

2.0. Зеркало

За окном уже давно рассвело, наверное, часов десять утра, а Дженсен только разлепил глаза. Ночью что-то было, об этом тонко свидетельствует полуобнаженная девушка на другой стороне матраса. Она все еще спит, подложив под голову сложенные ладони, и даже не подозревает, что через какое-то мгновение окажется на полу после того, как мужчина приподнимет матрас со своей стороны. Он предпочитает не касаться шлюх после ночи — грязно и некрасиво, и тем более уж никогда не возвращаться к одной и той же девушке. Вот и сейчас Дженсен давит на виски, кое-что припоминая с прошлой ночи, и думает, что пора бы найти пиво в холодильнике и выгнать девчонку. Та, в общем-то, сама уходит через пару минут, обиженно надув губы. Тем лучше — вот чем хорошо «метод матраса», так про себя называет его Дженсен. Девушка оказывается на полу и просто уходит, ей даже не нужно указывать на дверь. Работает в 99% случаев, как с презервативом, потому что женский пол слишком уж обидчив.
Банка пива, конечно, не утоляет жуткой жажды убивать всех на свете после жуткой ночи, но становится немного легче. Идет пятый день свободы и первый — новых заданий. У Эклза уже на примере кое-что интересное и новое. Ему часто приходилось и раньше угонять тачки, не проблема, главное, знать куда сунуться, но новый клиент разыскал его буквально вчера в клубе, слезно просил помочь и ничего никому не рассказывать. Милый, да кому ты нужен? Кое-как вникнув в суть дела, Дженсен согласился. Все даже проще обычного: вместо того, чтобы доставить красавицу-машину новому владельцу, нужно найти подходящее место и тщательно ее расколошматить. Опыта в трепке машин у Эклза особого нет, но старание — его все. Да и деньги хорошие. Нет, конечно, он в упор не понимает, зачем нужны такие радикальные меры, когда можно просто тачку спрятать, но клиент настаивал на ее полном уничтожении, так как она якобы была важной уликой. Ну, дело-то царское, уничтожить так уничтожить. Единственная, разве что, проблема в том, что угонять ее нужно со двора полицейского участка, потому что там она стоит как важная улика в каком-то путанном деле. Но, впрочем, это тоже не большая помеха. Дженсен выпутывался и не из такого.
План был изначально предельно прост: добраться до полицейского участка, немного покрутиться вокруг, убедиться, что лишних знающих его лиц рядом нет, пройти по пропуску, спертому еще в здании суда, внутрь через охрану, да вывезти машину вон. На самом деле это все просто раз плюнуть, система охраны в самом центре полиции вообще никуда не годится, Дженсен уже не раз это выяснял. Поэтому и на деле пробраться внутрь оказалось совершенно не проблемно. Он даже имел наглость потребовать у охранника ключи от «вон той серебристой тачки». Паренек, стоящий в будке, слушал музыку в наушниках и почти не обратил внимания на мужчину, поэтому ключи отдал без всяких проблем. Каких идиотов в полиции держат! И правда, почему раскрываемость дел падает, а?
На улицах города вообще никого не удивишь такой машиной. Не совсем новый Мерседес, зато с громким звучным окончанием — SLS AMG GT. Они и по раздельности-то много что значат, а уж вместе — просто бомба. Дженсен не особенно любит такие машины. Но, живя на северо-западе, понимаешь, что любимые кабриолеты тут никак не пойдут: две секунды — и с неба уже льет проливной дождь, еще две — солнце светит как летом, полчаса спустя идет град, а через пять минут после распускаются ландыши прямо на асфальте. Крыша кабриолета просто не выдержала бы таких перепадов, поэтому купе — лучшее, что может быть для этого города. Но, тем не менее, купе Мерседеса Дженсену все равно не по душе. Но, к счастью, у него есть хотя бы такая возможность посидеть за рулем легендарных тачек, поэтому упускать ее было бы глупо. Жаль все-таки, что такую красоту нужно уничтожить как можно жестче. Он бы оставил ее себе, но кто позволит?
За городом тихо. Рабочий будний день, никто не рвется на природу, поэтому можно по-тихому сделать все дела. У Эклза определенный план, все четко и просто. Около обрыва разогнаться, вовремя успеть открыть дверь, вылететь из машины, пустив ее кувыркаться вниз. Все должно пройти без сучка и задоринки, как всегда и бывает. Впрочем, планам не всегда суждено сбываться. Не в этот раз. Дженсенн со своим все еще немного захмелевшим сознанием не сразу вспоминает, что чертовы двери тачки открываются не как обычно — в сторону, а наверх, потому что у разработчиков, видимо, совсем отбило мозги. Поэтому открыть их на большой скорости просто не выходит. Они заедают в самый неподходящий момент, и Дженсен изо всех сил дергает ручной тормоз, надеясь, что это сработает. Мужчина надеется, что благодаря заднему приводу машину удастся пустить в управляемый занос, но ничего не выходит — она все-таки разворачивается боком, скользит вбок дальше, выпуская из-под шин клубы дыма, и… так же боком эпично сваливается с обрыва.
Подушки безопасности срабатывают, удерживая Эклза на месте, как и ремни, но это не сильно помогает, когда машина вращается вокруг своей оси, падая все ниже и ниже. Мужчина бьется обо все головой, локтями, и вопит, что есть мочи. Страшно. Да, черт возьми, всем бывает страшно! Машина останавливается через какое-то время, но Дженсену, в общем-то, уже все равно. От сильного удара головой он теряет сознание, проваливаясь в такую же пропасть, и не знает, что еще минут десять, и из-за пробитого топливного бака Мерседесу, как и человеку в нем, придет естественный конец. Может, оно и к лучшему. Эти двери, открывающиеся вверх, все равно не открыть самостоятельно, пока машина на крыше. Может, это конец?

Продолжение в комментариях >>

@темы: фанфик, джаред падалеки, дженсен эклз, слеш, насилие