Анонсировал свою работу для Big Bang 2017 на фикбуке, поделюсь и здесь.
Основные персонажи: Джаред Падалеки, Дженсен Эклз
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Ангст, AU, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC, ОЖП
Размер: планируется Миди(или чуточку больше)
Статус: в процессе
Описание:
Когда карьера гонщика идет куда-то все ниже и ниже, а перспектив не так уж и много, остается одно проверенное всеми временами средство - податься на телевидение. Особенно учитывая, что Топ Гир США так удачно закрыли, а потом решили возобновить показ, но с новыми ведущими. Придется постараться, чтобы заслужить любовь зрителей. Чтобы не вмазаться в очередной раз в заграждение на полной скорости. Чтобы не влюбиться в человека, годами уводившего твою удачу из-под носа.
Посвящение:
Моё почтение Джереми Кларксону.
Публикация на других ресурсах:
Уточнять в лс.
Примечания автора:
В настоящий момент это лишь анонс.
P.S. А ещё Дженсен - веснушчатый ирландец.
Дженсену не нравится Детройт. Детройту не нравится Дженсен. Он уже трижды за сутки попадал ногой в неисправную канализацию и дважды его пытались ограбить. Безуспешно, да и то только потому, что у него просто нечего было брать, кроме телефона в руке да проездной карты на метро. Дженсену не нравится разъезжать на машине по чужим городам, особенно таких, как этот — наполовину заброшенных и забытых. Он бы предпочел встретиться с продюсерами в другом месте, но они настояли на каком-то левом невзрачном офисе, следуя непонятному желанию отдать дань символике прошлого века и великим открытиям в области автомобилестроения. Детройт был великим городом в свое время, но теперь… Дженсен содрогается от одного только его вида.
Ему требуется чуть больше времени, чем обычному человеку, чтобы добраться до бизнес-центра города. Дженсен теряется по пути пять раз, сворачивает не туда и чудным образом снова оказывается едва ли не на окраине. Время идет, а ноги все так же продолжают нести куда-то не в том направлении, и Эклз уже думает о том, чтобы просто позвонить и перенести встречу. Или же вообще отложить, потому что зачем? Он не собирается соглашаться, даже если ему предложат еще больший гонорар. Да, у него сейчас не лучшее время с деньгами, последняя его девушка ушла, хлопнув дверью, потому что он заваривал один и тот же чайный пакетик в третий раз. Но это не значит, что он согласится вести программу с человеком, который ему глубоко противен. У Дженсена все-таки есть принципы. Жаль только, что его «принципиальная» карьера завершилась так рано, можно было еще ездить и ездить, но все само по себе как-то сошло на нет. Появились новые лица, новые более молодые лица, если точнее. И хоть Дженсену всего тридцать два, он чувствует себя едва ли не стариком. Прожито, забыто.
Когда он наконец оказывается около нужного здания, пот катится по лицу и где-то под рубашкой. Конец лета удивительно жаркий, а Дженсен действительно устал, он больше часа бродил по окрестностям, пытаясь хотя бы сориентироваться, но это было просто бесполезно. Удивительно, как раньше ему удавалось не потеряться на круговой трассе и не ехать в обратном направлении. Плохо не иметь навыка навигации, но еще хуже — теряться там, где не потеряется пятилетний ребенок. Дженсен переходит дорогу, и его почти сбивает велосипедист, этот город точно за что-то ему мстит. А вот у самого входа, на месте, где парковаться нельзя, стоит грозный пятисот тридцати трех сильный Форд Мустанг Шелби ДжейТи350, который вышел только в этом году. И только один человек во всем чертовом Детройте мог купить эту тачку, чтобы покрасоваться перед всеми. Только один человек настолько любит внимание публики, что готов тратить деньги направо и налево, только бы смотрели, только бы желали. Дженсен кривится, критически осматривая машину со всех сторон. Конечно, надо бы поторопиться на встречу, но он и так уже опоздал на двадцать минут, так чего бежать? Мустанг синий с черными полосами, не в совсем привычной комплектации, интересно, сколько баксов сверху Падалеки пришлось доложить, чтобы ему установили керамические гоночные тормозные колодки, которые никто раньше никогда бы и не подумал ставить на Форды? Эклз цокает языком и обмахивается рукой. Ему Мустанги не по душе. Да и мускулкары в общем. Дженсен все же на то и ирландец, чтобы не капать слюнями на всякое американское «кое-как с кое-чем». А вот Падалеки… Впрочем, эта машина у входа может означать лишь одно — он тоже там. Джим свято уверял, что они поговорят с глазу на глаз, все обсудят и придут к общему соглашению, так какого черта притащился… этот?
Дженсену все еще жарко, когда он заходит в такой же душный офис. Падалеки сидит к нему спиной, закинув ноги на стол, а Джим бренно тает на диване под кондиционером, Дженсену приходится откашляться, чтобы привлечь их внимание. Продюсер подрывается и тащит Эклза к столу, чтобы усадить на свободный стул, в то время как Джаред лишь смеряет его непонятным взглядом.
— Итак, господа…
— Джим, я не хочу…
— Я не закончил, заткнись, Эклз, — Джим по жизни очень дружелюбен, непонятно, как он вообще заделался продюсером. Когда-то давно, когда Дженсен еще гонялся по пустынным улицам, они неплохо дружили, и теперь, когда он стал большой шишкой, не позвать бывшего друга в свое шоу он просто не смог. — Топ Гир — легенда. Тебе ли не знать, Дженсен, его изобрели в Британии…
— Я родился в Дублине, Джим, и ты об этом знаешь. А это не Британия.
— Мне посрать вообще-то, — он снова затыкает его движением руки. — Топ Гир — легенда. Перезапуск нового сезона в США стоит кучу бабок, чтобы ты знал. И нам их выделяют почти просто так, но требуют высококвалифицированных специалистов. Которые знают, о чем говорят и что делают. Джаред уже подписал контракт, ты подойдешь на роль со-ведущего лучше, чем кто-либо другой. Хватит распускать нюни, твое прошлое никого не волнует, у нас тут будущее на носу, — Джим весь промок от пота, и это злит его еще больше.
Дженсен кидает косой взгляд на Падалеки и пытается понять, какого же черта он вообще раздумывает. Это большой шанс, конечно, но этот… говнюк… Дженсен знает, что не сработается с ним. Они были соперниками едва ли не всю свою жизнь, словно по мановению волшебной палочки встречаясь на всех возможных трассах (да что там говорить, Джаред нашел его даже на Нюрбургринге, когда Дженсен по непонятной случайности оказался там вместе с Джереми Кларксоном и тестировал с ним Макларен Пи1), и он всегда, абсолютно всегда вел себя, как невоспитанное быдло. Конечно, Эклз не оставался в дураках и отвечал тем же, в итоге они были похожи на клубок сцепившихся змей. Кто кого больнее укусит. И теперь, когда у Джареда осталась его слава, его деньги, а у Дженсена не было почти ничего, это было… больно. Больнее обычного.
— Это глупо, — он стирает пот со лба. — Мы не сработаемся. Он, — Дженсен тыкает пальцем в Джареда, — не умеет себя прилично вести. Я, — показывает на себя, — все-таки британец…
— Ты только что говорил, что Дублин — это не Британия… — вставляет свое слово Падалеки, но Дженсен лишь кидает на него взгляд, полный ненависти.
— Видишь! Видишь! Об этом я и говорю! — он роняет голову на руки и тяжело дышит. В офисе душно и противно. Дженсену хочется домой в Ирландию, найти себе новую девушку и прекрасно проводить с ней время. До тех пор, пока она тоже не оценит его способ заваривания чая. Но его не пускают, потому что во взгляде Джим слишком много решимости, а Эклз почти не готов противостоять такому напору.
— В первом эпизоде ночные гонки на Вудворде. Дадим вам парочку мощных мускулкаров, — Джим двигает бровями, намекая на что-то. — Проверите сами их в деле. Ты, он и еще куча людей. Кто победит, а? — он улыбается во все зубы, а Дженсену уже хочется их все выбить. Знает, на что давить, сволочь! Еще одна гонка с Падалеки. Возможность надрать ему зад… Но… Эклз так не уверен.
***
Детройт та ещё клоака, копошиться в которой удовольствие не из приятных, особенно если это приходится делать под палящим летним солнцем, ядовитые лучи которого заставляют асфальт под ногами взрываться гнойными волдырями, а пот испаряться до того, как он успеет выступить на коже… Складывается впечатление, что реки здесь состоят из мазута, а воздух в некоторых районах не перестает пахнуть гнилью даже в самые сухие дни. Не город, а одна большая и никому не нужная помойка. Даже название у него подходящее, будто основатели заранее знали, какое будущее ожидает когда-то великого промышленного гиганта. Но Джареду нравится вид этой очаровательной таинственной заброшенности, который создают огромные железобетонные конструкции заводов с выбитыми окнами и обросшими мхом лысыми стенами.
Он с детства любил ассоциировать города с знаменитыми людьми, когда-то жившими в них. Возможно, причиной этому было то, что они с отцом слишком часто переезжали, и маленькому мальчику так проще было запомнить новые адреса. Воплощением Детройта для Джареда, как ни странно, стала местная рок-звезда Порселен Блэк, потому что в этом городе работало слишком много гениальных инженеров, чтобы выделить среди них одного. А вот песни сексуальной дивы не обладали особо заумным смыслом, зато в них был жесткий задор, заставляющий сердце биться в ритме ударных, но, что более важно, ее стройные длинные ноги чертовски соблазнительно смотрелись в черных кружевных чулках, мелькающих во всех клипах. Испорченная, грязная, брошенная — она воплощало все то, чем сегодня славился Детройт…
Думы о плохой девочке в сексуальном нижнем белье помогали коротать время, пока они с продюсером ждали в душном кабинете явления третьего участника предстоящей дискуссии. Джиму, кажется, приходилось совсем плохо: он постоянно лазал в карман за грязно-зеленым платком, чтобы стереть соленый пот, попадающий в глаза, и не знал, что еще взять со стола, чтобы обмахнуться. И это при том, что кондиционер работал на полную мощность. Мокрые пальцы продюсера уже помяли какую-то брошюру с пальмами, толстую красную тетрадь и грозились превратить в веер их контракта. Джаред стрельнул глазами, и застуканные на месте преступления мужчина сделал вид, что и не думал о том, как много прохладного спасительного ветра создадут плотные листы А4.
— Знаешь, Джим, — начал Джаред, пытаясь хоть немного отвлечь продюсера от страданий, — если наше сотрудничество станет продуктивным, я напишу об этом книгу. Не спеши вносить изменения в контракт, это пока только мысль… Так вот, как тебе такое начало: «Стоял невыносимо жаркий день, такой жаркий, что все ирландцы впали в анабиоз. К превеликой радости, зоопарк еще работал и найти замену Эклзу среди двух десяток других черепах не составил труда».
— Вообще-то, это не слишком корректно, Джаред. То есть, мне обидно за всех остальных ирландцев, не за чертова Эклза… Они не так уж и плохо переносят жару и…
Джаред не имел ничего против британцев, ирландцев и шотландцев, как и против геев, негров, феминисток, футбольных фанатов, да и прочих фриков — ему на них было глубоко наплевать. Он даже не против поделиться с ним кислородом и уступить место в общественном транспорте — по этой причине этим самым транспортом он пренебрегает, разъезжая исключительно на люксовых тачках, блеск от полированных дисков которых может ослепить сквозь линзы солнцезащитных очков. А на метро пусть ездят те, у кого ничего, кроме принципов да богатой духовной организации, нет — так пусть они порадуются хоть «счастливому» билетику и отсутствию необходимости тратиться на бензин. Вот оно, равенство по-американски.
На скрипучий звук не смазанных дверных петель Джаред даже не потрудился обернуться или хотя бы опустить ноги со стола, а вот продюсер заметно оживился, почувствовав, как разряжается атмосфера с вхождение в нее нового, менее уверенного в себе, а значит потенциально-пригодного стать объектом для унизительных шуточек человека. На стороне контракта Падалеки все необходимые подписи, в том числе и юриста, давно уже стояли, но продюсер все равно просил его остаться на случай, если у второго ведущего возникнут вопросы. Джим заранее знал, что Эклз начнет ломаться, как поджаренный сухарик, завидев кипу бумаг?! Джаред недовольно скрипнул сжатыми зубами, слушая лепечущую речь веснушчатого недоразумения, всеми правдами и неправдами отнекивающегося от предложенной работы. Мало того, что им пришлось ждать его целых полчаса, которые, между прочим, тоже стоят денег, так оказывается, он соизволил прийти лишь для того, чтобы отклонить такое выгодное предложение! Ну не дурак ли! Дни его славы давно стали достоянием статей на википедии, а имя могут припомнить лишь динозавры в мире автоспорта, потому что из памяти фанатов его вытеснили молодые и свежие лица. Джаред на его месте несся бы на эту встречу как ошпаренный, чтобы ухватиться за последнюю возможность вернуть себе славу и подзаработать хороших деньжат, а то от его кед веет секонд-хендом.
— Чо, зассал? — Массивная ладонь громко хлопнула по крышке стола, пригвоздив скрепленные вместе листки к его поверхности. В кабинете повисла напряженная тишина, которой искренне порадовался вскипевший от жары и непроходимой глупости бывшего конкурента мужчина. Только кондиционер осмеливался продолжать шелестеть лопастями и то, видимо причиной его смелости было осознание свой жизненной необходимости для собравшихся людей, по которой его никто не посмели бы сломать. Выдержав паузу, Падалеки убрал руку и выпрямился во весь рост, расправляя широкие плечи. Наконец его ноги были на полу. — Тебе не обязательно было приезжать, ты бы мог отказаться и по телефону. Но все же ты здесь и строишь из себя недотрогу. Зачем? — Здоровенная туша буквально нависла над щупленьким ирландцем, вдрызг разнося его личное пространство. Джаред говорил быстро, сбивчиво, с ярко-выраженной американской привычкой проглатывать половину букв. Его речь попросту не позволяла оппоненту ни переварить полученную информацию, ни вставить оправдательных слов. — Впрочем, не важно… Если тебе страшно, то лучше держись от настоящих машин подальше, — он разочарованно выдохнул и сделал шаг назад, к кулеру с питьевой водой. — Продолжай делать обзоры на семейные мини-вены с кузовом, как задница Ники Минаж, и пости них в своем блоге, который все равно никто не станет читать, раз на большее тебе не хватает дерзости, маленький трусливый бельчонок. Джим, здесь хоть когда-нибудь бывают стаканчика?! А, нашел…
Сиди в кресле Эклза кто угодно другой, он бы уже обосрался. Или полез бить морду обидчику. Или начал бы собирать документы для иска в суд. Но они были знакомы не первый год, и не первый год их общение грозило перерасти в конфликт с побоями и сломанными носами. Останавливало лишь осознание, что силы не равны, да и физическое насилие не принесет ожидаемого облегчения. Это странное соперничество началось задолго до истории в офисе, датированной сегодняшним числом. Когда Падалеки первый раз был заявлен на серьезные соревнования, Эклз уже несколько раз стоял на пьедестале, сжимая в руке блестящий кубок. Это существенно поджимало гордость Джареда несколько лет, особенно на фоне мизерной разницы в их возрасте. С тех пор утекло много воды, и неисчислимое количество километров осталось позади — они сильно изменились, повзрослели, но Джареду так и не удалось подавить в себе вспыхивающий при взгляде на Эклза дух соперничества. Он много лет был для него стимулом двигаться дальше, становиться лучше, ездить быстрее и круче, а теперь, когда они встретились спустя почти целую вечность, Эклз высокомерно решил не подписывать контракт, будто его заставляют сотрудничать с кучкой дерьма. Это унизительно и больно. Вот, Джаред опять начинает заводиться… Врач посоветовала в таких случаях, если под рукой нет таблеток, считать до десяти. Прозрачные пузырьки воздуха устремляют вверх сквозь пласт воды и лопаются с глухим гулом. Раз пузырь, два пузырь, три…
— Вот этого задора я и жду на экране! — В ошарашенном Джиме проснулся почувствовавший запах баксов продюсер, и его перекошенное лицо просияло улыбкой Чеширского кота. — Вы, парни, знаете, как нагнать атмосферу! Даже я поверил твоим словам… Просто отлично. Вы сделаете вашего шоу круче всех аналогов!
— Ты подписал? — Свирепый тон прервал восторженную тираду, а вода перелилась через край пластикового одноразового стакана.
Джаред тайно надеется, что в контракте есть пункт «Я осознаю все риски и добровольно иду на эту работу, не подвергаясь давлению со стороны» или что-нибудь в этом духе, потому что без дополнительной мотивации Джим упрашивал бы Эклза согласиться на эту авантюру еще пару часов, а эта уже потерянная пара сотня баксов. Ну и к тому же, быть ведущим ТГ — профессия рисковая, а адвокаты любят привлекать к ответственности за эту самую «дополнительную мотивацию» при подписание соглашений. Падалеки не махал у Эклза перед глазами пистолетом, подсовывая контракт, не брал в заложники его близких, но кто знает, до чего дойдет, если рыжий решит еще потянуть время.
Они стоят на почти пустой парковке у бизнес-центра, с которой отъезжает последний красный Фиат.
— Я думал, это твой, — Джаред снимает зацепленные ушком за вырез в поло от Tommy Hilfiger темные очки и сажает их на свою длинную тонкую переносицу. — Ну и жарко же сегодня, — а затем одаривает собеседника белоснежной «голливудской» улыбкой. — Но не так жарко, как будет на наших съемках, коллега… Тебя подвезти?
***
Когда над тобой нависает нечто размером с гору, ты пытаешься не обоссаться. Дженсен бы так и делал, на самом деле, если бы не был знаком с Падалеки уже лет десять, не меньше. Он скорее всего дрожал бы как скотина и умолял бы его не трогать, но не тут-то было. Пускай Эклз на голову ниже Падалеки, но это не имеет значения, он не собирается поддаваться этим глупым угрозам и не особо внятным словам. Он пытается подняться, но Падалеки еще слишком низко наклонен, и это мешает, поэтому Дженсен просто терпеливо ждет, пока он закончит свою душещипательную тираду. Эклзну кажется, что в словаре Джареда нет никаких других нормальных слов кроме «зассал». Потому что он умудряется всунуть его каждый раз, когда они встречаются, и если бы Дженсен действительно зассал, то его уже давно бы тут не было. Как и на каждой гонке, которую он выигрывал. Оставляя Падалеки глотать его пыль.
— Блаблабла, — Дженсен встает, чтобы дотянуться до контракта. В целом… он хотел бы подписать. Ему все нравится, он любит риск и его последствия, любит красивые машины, а сейчас у него просто нет возможности их водить. Но всему виной этот обезьяноподобный мужик, которого Эклзу хочется как минимум задушить. Но он отлично видит разницу в габаритах, поэтому не стремится даже приближаться. Пока Падалеки распинается, отвернувшись от него, Дженсен ставит свою размашистую подпись на всех трех бланках под хитрую улыбку Джима, и хмуро на него смотрит. — Придурок, — он кивает на Джареда и говорит вполголоса. Все равно не услышит, эгоцентричный мудак.
— Да подписал я! — он рычит на Падалеки, который похож больше на уродливую скалу, чем на человека. Как ему бабы дают только? Будь он в Ирландии… Ах да, он же звезда мирового масштаба, а такие мелкие страны просто не для него. Дженсен закатывает глаза и мысленно считает до десяти, надеясь, что Джаред не откроет снова рот, чтобы выдать очередной поток говна. Он кидает Джиму, что позвонит позже, хочется уже скорее уйти отсюда, из этого ада, стянуть рубашку и упасть в холодную ванную, расслабляясь и закуривая. Какая чертов жалость, что Падалеки тащится с ним. Да еще и подвезти предлагает.
— Нахуй иди, — Дженсен отвечает на замечание про Фиат. — На свою машину посмотри, тебе только цепи на шею не хватает, да рэпчика на весь квартал, — он хмыкает и отказывается от такого хорошего предложения подвезти. Кондиционер — это, конечно, просто прекрасно, но уж лучше метро, чем сияющий от счастья Джаред рядом. — Надеюсь, у тебя ось отвалится по дороге, — Дженсен широко улыбается, а потом быстрым шагом уходит прочь. К метро.
Основные персонажи: Джаред Падалеки, Дженсен Эклз
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Ангст, AU, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC, ОЖП
Размер: планируется Миди
Статус: в процессе
Описание:
Когда карьера гонщика идет куда-то все ниже и ниже, а перспектив не так уж и много, остается одно проверенное всеми временами средство - податься на телевидение. Особенно учитывая, что Топ Гир США так удачно закрыли, а потом решили возобновить показ, но с новыми ведущими. Придется постараться, чтобы заслужить любовь зрителей. Чтобы не вмазаться в очередной раз в заграждение на полной скорости. Чтобы не влюбиться в человека, годами уводившего твою удачу из-под носа.
Посвящение:
Моё почтение Джереми Кларксону.
Публикация на других ресурсах:
Уточнять в лс.
Примечания автора:
В настоящий момент это лишь анонс.
P.S. А ещё Дженсен - веснушчатый ирландец.
ЧИТАТЬ
Дженсену не нравится Детройт. Детройту не нравится Дженсен. Он уже трижды за сутки попадал ногой в неисправную канализацию и дважды его пытались ограбить. Безуспешно, да и то только потому, что у него просто нечего было брать, кроме телефона в руке да проездной карты на метро. Дженсену не нравится разъезжать на машине по чужим городам, особенно таких, как этот — наполовину заброшенных и забытых. Он бы предпочел встретиться с продюсерами в другом месте, но они настояли на каком-то левом невзрачном офисе, следуя непонятному желанию отдать дань символике прошлого века и великим открытиям в области автомобилестроения. Детройт был великим городом в свое время, но теперь… Дженсен содрогается от одного только его вида.
Ему требуется чуть больше времени, чем обычному человеку, чтобы добраться до бизнес-центра города. Дженсен теряется по пути пять раз, сворачивает не туда и чудным образом снова оказывается едва ли не на окраине. Время идет, а ноги все так же продолжают нести куда-то не в том направлении, и Эклз уже думает о том, чтобы просто позвонить и перенести встречу. Или же вообще отложить, потому что зачем? Он не собирается соглашаться, даже если ему предложат еще больший гонорар. Да, у него сейчас не лучшее время с деньгами, последняя его девушка ушла, хлопнув дверью, потому что он заваривал один и тот же чайный пакетик в третий раз. Но это не значит, что он согласится вести программу с человеком, который ему глубоко противен. У Дженсена все-таки есть принципы. Жаль только, что его «принципиальная» карьера завершилась так рано, можно было еще ездить и ездить, но все само по себе как-то сошло на нет. Появились новые лица, новые более молодые лица, если точнее. И хоть Дженсену всего тридцать два, он чувствует себя едва ли не стариком. Прожито, забыто.
Когда он наконец оказывается около нужного здания, пот катится по лицу и где-то под рубашкой. Конец лета удивительно жаркий, а Дженсен действительно устал, он больше часа бродил по окрестностям, пытаясь хотя бы сориентироваться, но это было просто бесполезно. Удивительно, как раньше ему удавалось не потеряться на круговой трассе и не ехать в обратном направлении. Плохо не иметь навыка навигации, но еще хуже — теряться там, где не потеряется пятилетний ребенок. Дженсен переходит дорогу, и его почти сбивает велосипедист, этот город точно за что-то ему мстит. А вот у самого входа, на месте, где парковаться нельзя, стоит грозный пятисот тридцати трех сильный Форд Мустанг Шелби ДжейТи350, который вышел только в этом году. И только один человек во всем чертовом Детройте мог купить эту тачку, чтобы покрасоваться перед всеми. Только один человек настолько любит внимание публики, что готов тратить деньги направо и налево, только бы смотрели, только бы желали. Дженсен кривится, критически осматривая машину со всех сторон. Конечно, надо бы поторопиться на встречу, но он и так уже опоздал на двадцать минут, так чего бежать? Мустанг синий с черными полосами, не в совсем привычной комплектации, интересно, сколько баксов сверху Падалеки пришлось доложить, чтобы ему установили керамические гоночные тормозные колодки, которые никто раньше никогда бы и не подумал ставить на Форды? Эклз цокает языком и обмахивается рукой. Ему Мустанги не по душе. Да и мускулкары в общем. Дженсен все же на то и ирландец, чтобы не капать слюнями на всякое американское «кое-как с кое-чем». А вот Падалеки… Впрочем, эта машина у входа может означать лишь одно — он тоже там. Джим свято уверял, что они поговорят с глазу на глаз, все обсудят и придут к общему соглашению, так какого черта притащился… этот?
Дженсену все еще жарко, когда он заходит в такой же душный офис. Падалеки сидит к нему спиной, закинув ноги на стол, а Джим бренно тает на диване под кондиционером, Дженсену приходится откашляться, чтобы привлечь их внимание. Продюсер подрывается и тащит Эклза к столу, чтобы усадить на свободный стул, в то время как Джаред лишь смеряет его непонятным взглядом.
— Итак, господа…
— Джим, я не хочу…
— Я не закончил, заткнись, Эклз, — Джим по жизни очень дружелюбен, непонятно, как он вообще заделался продюсером. Когда-то давно, когда Дженсен еще гонялся по пустынным улицам, они неплохо дружили, и теперь, когда он стал большой шишкой, не позвать бывшего друга в свое шоу он просто не смог. — Топ Гир — легенда. Тебе ли не знать, Дженсен, его изобрели в Британии…
— Я родился в Дублине, Джим, и ты об этом знаешь. А это не Британия.
— Мне посрать вообще-то, — он снова затыкает его движением руки. — Топ Гир — легенда. Перезапуск нового сезона в США стоит кучу бабок, чтобы ты знал. И нам их выделяют почти просто так, но требуют высококвалифицированных специалистов. Которые знают, о чем говорят и что делают. Джаред уже подписал контракт, ты подойдешь на роль со-ведущего лучше, чем кто-либо другой. Хватит распускать нюни, твое прошлое никого не волнует, у нас тут будущее на носу, — Джим весь промок от пота, и это злит его еще больше.
Дженсен кидает косой взгляд на Падалеки и пытается понять, какого же черта он вообще раздумывает. Это большой шанс, конечно, но этот… говнюк… Дженсен знает, что не сработается с ним. Они были соперниками едва ли не всю свою жизнь, словно по мановению волшебной палочки встречаясь на всех возможных трассах (да что там говорить, Джаред нашел его даже на Нюрбургринге, когда Дженсен по непонятной случайности оказался там вместе с Джереми Кларксоном и тестировал с ним Макларен Пи1), и он всегда, абсолютно всегда вел себя, как невоспитанное быдло. Конечно, Эклз не оставался в дураках и отвечал тем же, в итоге они были похожи на клубок сцепившихся змей. Кто кого больнее укусит. И теперь, когда у Джареда осталась его слава, его деньги, а у Дженсена не было почти ничего, это было… больно. Больнее обычного.
— Это глупо, — он стирает пот со лба. — Мы не сработаемся. Он, — Дженсен тыкает пальцем в Джареда, — не умеет себя прилично вести. Я, — показывает на себя, — все-таки британец…
— Ты только что говорил, что Дублин — это не Британия… — вставляет свое слово Падалеки, но Дженсен лишь кидает на него взгляд, полный ненависти.
— Видишь! Видишь! Об этом я и говорю! — он роняет голову на руки и тяжело дышит. В офисе душно и противно. Дженсену хочется домой в Ирландию, найти себе новую девушку и прекрасно проводить с ней время. До тех пор, пока она тоже не оценит его способ заваривания чая. Но его не пускают, потому что во взгляде Джим слишком много решимости, а Эклз почти не готов противостоять такому напору.
— В первом эпизоде ночные гонки на Вудворде. Дадим вам парочку мощных мускулкаров, — Джим двигает бровями, намекая на что-то. — Проверите сами их в деле. Ты, он и еще куча людей. Кто победит, а? — он улыбается во все зубы, а Дженсену уже хочется их все выбить. Знает, на что давить, сволочь! Еще одна гонка с Падалеки. Возможность надрать ему зад… Но… Эклз так не уверен.
***
Детройт та ещё клоака, копошиться в которой удовольствие не из приятных, особенно если это приходится делать под палящим летним солнцем, ядовитые лучи которого заставляют асфальт под ногами взрываться гнойными волдырями, а пот испаряться до того, как он успеет выступить на коже… Складывается впечатление, что реки здесь состоят из мазута, а воздух в некоторых районах не перестает пахнуть гнилью даже в самые сухие дни. Не город, а одна большая и никому не нужная помойка. Даже название у него подходящее, будто основатели заранее знали, какое будущее ожидает когда-то великого промышленного гиганта. Но Джареду нравится вид этой очаровательной таинственной заброшенности, который создают огромные железобетонные конструкции заводов с выбитыми окнами и обросшими мхом лысыми стенами.
Он с детства любил ассоциировать города с знаменитыми людьми, когда-то жившими в них. Возможно, причиной этому было то, что они с отцом слишком часто переезжали, и маленькому мальчику так проще было запомнить новые адреса. Воплощением Детройта для Джареда, как ни странно, стала местная рок-звезда Порселен Блэк, потому что в этом городе работало слишком много гениальных инженеров, чтобы выделить среди них одного. А вот песни сексуальной дивы не обладали особо заумным смыслом, зато в них был жесткий задор, заставляющий сердце биться в ритме ударных, но, что более важно, ее стройные длинные ноги чертовски соблазнительно смотрелись в черных кружевных чулках, мелькающих во всех клипах. Испорченная, грязная, брошенная — она воплощало все то, чем сегодня славился Детройт…
Думы о плохой девочке в сексуальном нижнем белье помогали коротать время, пока они с продюсером ждали в душном кабинете явления третьего участника предстоящей дискуссии. Джиму, кажется, приходилось совсем плохо: он постоянно лазал в карман за грязно-зеленым платком, чтобы стереть соленый пот, попадающий в глаза, и не знал, что еще взять со стола, чтобы обмахнуться. И это при том, что кондиционер работал на полную мощность. Мокрые пальцы продюсера уже помяли какую-то брошюру с пальмами, толстую красную тетрадь и грозились превратить в веер их контракта. Джаред стрельнул глазами, и застуканные на месте преступления мужчина сделал вид, что и не думал о том, как много прохладного спасительного ветра создадут плотные листы А4.
— Знаешь, Джим, — начал Джаред, пытаясь хоть немного отвлечь продюсера от страданий, — если наше сотрудничество станет продуктивным, я напишу об этом книгу. Не спеши вносить изменения в контракт, это пока только мысль… Так вот, как тебе такое начало: «Стоял невыносимо жаркий день, такой жаркий, что все ирландцы впали в анабиоз. К превеликой радости, зоопарк еще работал и найти замену Эклзу среди двух десяток других черепах не составил труда».
— Вообще-то, это не слишком корректно, Джаред. То есть, мне обидно за всех остальных ирландцев, не за чертова Эклза… Они не так уж и плохо переносят жару и…
Джаред не имел ничего против британцев, ирландцев и шотландцев, как и против геев, негров, феминисток, футбольных фанатов, да и прочих фриков — ему на них было глубоко наплевать. Он даже не против поделиться с ним кислородом и уступить место в общественном транспорте — по этой причине этим самым транспортом он пренебрегает, разъезжая исключительно на люксовых тачках, блеск от полированных дисков которых может ослепить сквозь линзы солнцезащитных очков. А на метро пусть ездят те, у кого ничего, кроме принципов да богатой духовной организации, нет — так пусть они порадуются хоть «счастливому» билетику и отсутствию необходимости тратиться на бензин. Вот оно, равенство по-американски.
На скрипучий звук не смазанных дверных петель Джаред даже не потрудился обернуться или хотя бы опустить ноги со стола, а вот продюсер заметно оживился, почувствовав, как разряжается атмосфера с вхождение в нее нового, менее уверенного в себе, а значит потенциально-пригодного стать объектом для унизительных шуточек человека. На стороне контракта Падалеки все необходимые подписи, в том числе и юриста, давно уже стояли, но продюсер все равно просил его остаться на случай, если у второго ведущего возникнут вопросы. Джим заранее знал, что Эклз начнет ломаться, как поджаренный сухарик, завидев кипу бумаг?! Джаред недовольно скрипнул сжатыми зубами, слушая лепечущую речь веснушчатого недоразумения, всеми правдами и неправдами отнекивающегося от предложенной работы. Мало того, что им пришлось ждать его целых полчаса, которые, между прочим, тоже стоят денег, так оказывается, он соизволил прийти лишь для того, чтобы отклонить такое выгодное предложение! Ну не дурак ли! Дни его славы давно стали достоянием статей на википедии, а имя могут припомнить лишь динозавры в мире автоспорта, потому что из памяти фанатов его вытеснили молодые и свежие лица. Джаред на его месте несся бы на эту встречу как ошпаренный, чтобы ухватиться за последнюю возможность вернуть себе славу и подзаработать хороших деньжат, а то от его кед веет секонд-хендом.
— Чо, зассал? — Массивная ладонь громко хлопнула по крышке стола, пригвоздив скрепленные вместе листки к его поверхности. В кабинете повисла напряженная тишина, которой искренне порадовался вскипевший от жары и непроходимой глупости бывшего конкурента мужчина. Только кондиционер осмеливался продолжать шелестеть лопастями и то, видимо причиной его смелости было осознание свой жизненной необходимости для собравшихся людей, по которой его никто не посмели бы сломать. Выдержав паузу, Падалеки убрал руку и выпрямился во весь рост, расправляя широкие плечи. Наконец его ноги были на полу. — Тебе не обязательно было приезжать, ты бы мог отказаться и по телефону. Но все же ты здесь и строишь из себя недотрогу. Зачем? — Здоровенная туша буквально нависла над щупленьким ирландцем, вдрызг разнося его личное пространство. Джаред говорил быстро, сбивчиво, с ярко-выраженной американской привычкой проглатывать половину букв. Его речь попросту не позволяла оппоненту ни переварить полученную информацию, ни вставить оправдательных слов. — Впрочем, не важно… Если тебе страшно, то лучше держись от настоящих машин подальше, — он разочарованно выдохнул и сделал шаг назад, к кулеру с питьевой водой. — Продолжай делать обзоры на семейные мини-вены с кузовом, как задница Ники Минаж, и пости них в своем блоге, который все равно никто не станет читать, раз на большее тебе не хватает дерзости, маленький трусливый бельчонок. Джим, здесь хоть когда-нибудь бывают стаканчика?! А, нашел…
Сиди в кресле Эклза кто угодно другой, он бы уже обосрался. Или полез бить морду обидчику. Или начал бы собирать документы для иска в суд. Но они были знакомы не первый год, и не первый год их общение грозило перерасти в конфликт с побоями и сломанными носами. Останавливало лишь осознание, что силы не равны, да и физическое насилие не принесет ожидаемого облегчения. Это странное соперничество началось задолго до истории в офисе, датированной сегодняшним числом. Когда Падалеки первый раз был заявлен на серьезные соревнования, Эклз уже несколько раз стоял на пьедестале, сжимая в руке блестящий кубок. Это существенно поджимало гордость Джареда несколько лет, особенно на фоне мизерной разницы в их возрасте. С тех пор утекло много воды, и неисчислимое количество километров осталось позади — они сильно изменились, повзрослели, но Джареду так и не удалось подавить в себе вспыхивающий при взгляде на Эклза дух соперничества. Он много лет был для него стимулом двигаться дальше, становиться лучше, ездить быстрее и круче, а теперь, когда они встретились спустя почти целую вечность, Эклз высокомерно решил не подписывать контракт, будто его заставляют сотрудничать с кучкой дерьма. Это унизительно и больно. Вот, Джаред опять начинает заводиться… Врач посоветовала в таких случаях, если под рукой нет таблеток, считать до десяти. Прозрачные пузырьки воздуха устремляют вверх сквозь пласт воды и лопаются с глухим гулом. Раз пузырь, два пузырь, три…
— Вот этого задора я и жду на экране! — В ошарашенном Джиме проснулся почувствовавший запах баксов продюсер, и его перекошенное лицо просияло улыбкой Чеширского кота. — Вы, парни, знаете, как нагнать атмосферу! Даже я поверил твоим словам… Просто отлично. Вы сделаете вашего шоу круче всех аналогов!
— Ты подписал? — Свирепый тон прервал восторженную тираду, а вода перелилась через край пластикового одноразового стакана.
Джаред тайно надеется, что в контракте есть пункт «Я осознаю все риски и добровольно иду на эту работу, не подвергаясь давлению со стороны» или что-нибудь в этом духе, потому что без дополнительной мотивации Джим упрашивал бы Эклза согласиться на эту авантюру еще пару часов, а эта уже потерянная пара сотня баксов. Ну и к тому же, быть ведущим ТГ — профессия рисковая, а адвокаты любят привлекать к ответственности за эту самую «дополнительную мотивацию» при подписание соглашений. Падалеки не махал у Эклза перед глазами пистолетом, подсовывая контракт, не брал в заложники его близких, но кто знает, до чего дойдет, если рыжий решит еще потянуть время.
Они стоят на почти пустой парковке у бизнес-центра, с которой отъезжает последний красный Фиат.
— Я думал, это твой, — Джаред снимает зацепленные ушком за вырез в поло от Tommy Hilfiger темные очки и сажает их на свою длинную тонкую переносицу. — Ну и жарко же сегодня, — а затем одаривает собеседника белоснежной «голливудской» улыбкой. — Но не так жарко, как будет на наших съемках, коллега… Тебя подвезти?
***
Когда над тобой нависает нечто размером с гору, ты пытаешься не обоссаться. Дженсен бы так и делал, на самом деле, если бы не был знаком с Падалеки уже лет десять, не меньше. Он скорее всего дрожал бы как скотина и умолял бы его не трогать, но не тут-то было. Пускай Эклз на голову ниже Падалеки, но это не имеет значения, он не собирается поддаваться этим глупым угрозам и не особо внятным словам. Он пытается подняться, но Падалеки еще слишком низко наклонен, и это мешает, поэтому Дженсен просто терпеливо ждет, пока он закончит свою душещипательную тираду. Эклзну кажется, что в словаре Джареда нет никаких других нормальных слов кроме «зассал». Потому что он умудряется всунуть его каждый раз, когда они встречаются, и если бы Дженсен действительно зассал, то его уже давно бы тут не было. Как и на каждой гонке, которую он выигрывал. Оставляя Падалеки глотать его пыль.
— Блаблабла, — Дженсен встает, чтобы дотянуться до контракта. В целом… он хотел бы подписать. Ему все нравится, он любит риск и его последствия, любит красивые машины, а сейчас у него просто нет возможности их водить. Но всему виной этот обезьяноподобный мужик, которого Эклзу хочется как минимум задушить. Но он отлично видит разницу в габаритах, поэтому не стремится даже приближаться. Пока Падалеки распинается, отвернувшись от него, Дженсен ставит свою размашистую подпись на всех трех бланках под хитрую улыбку Джима, и хмуро на него смотрит. — Придурок, — он кивает на Джареда и говорит вполголоса. Все равно не услышит, эгоцентричный мудак.
— Да подписал я! — он рычит на Падалеки, который похож больше на уродливую скалу, чем на человека. Как ему бабы дают только? Будь он в Ирландии… Ах да, он же звезда мирового масштаба, а такие мелкие страны просто не для него. Дженсен закатывает глаза и мысленно считает до десяти, надеясь, что Джаред не откроет снова рот, чтобы выдать очередной поток говна. Он кидает Джиму, что позвонит позже, хочется уже скорее уйти отсюда, из этого ада, стянуть рубашку и упасть в холодную ванную, расслабляясь и закуривая. Какая чертов жалость, что Падалеки тащится с ним. Да еще и подвезти предлагает.
— Нахуй иди, — Дженсен отвечает на замечание про Фиат. — На свою машину посмотри, тебе только цепи на шею не хватает, да рэпчика на весь квартал, — он хмыкает и отказывается от такого хорошего предложения подвезти. Кондиционер — это, конечно, просто прекрасно, но уж лучше метро, чем сияющий от счастья Джаред рядом. — Надеюсь, у тебя ось отвалится по дороге, — Дженсен широко улыбается, а потом быстрым шагом уходит прочь. К метро.
@темы: гонки, j2, фанфик, джаред падалеки, дженсен эклз, слеш, big bang
-
-
12.10.2017 в 02:21